Лёня Савченко и Гриша Михневич учились в одном классе, сидели за одной партой. В школе все говорили, что их водой не разольёшь3. И это было так.
Если на улице, играя в снежки, Гриша чувствовал себя побеждённым, то на помощь он звал Лёню. И наоборот, Лёня, который учился слабее Гриши, за помощью обращался только к другу. Гриша никогда не отказывал товарищу в помощи.
В характере Гриши, которому учёба давалась без особенных трудностей, была одна плохая черта. Он был уверен, что отличные отметки заслуженно украшают только его дневник, а всем остальным ученикам они ставятся просто так, неизвестно за что...
Всё произошло в субботу, после раздачи контрольных по алгебре. На этот раз почти половина класса получила пятёрки, а ему, Грише Михневичу, лучшему ученику школы, поставили какую-то несчастную четвёрку! И за что? За один пропущенный знак! Пятёрку получил и Лёня Савченко.
Не в силах скрыть своего разочарования, Гриша взял Лёнину тетрадь и, насмешливо разглядывая её, громко, чтобы услышал учитель, сказал:
- Интересно получается: кто списал, у того пятёрка, а кто сам решал...
- А кто у тебя списывал? - вскипел Лёня.
- Ты списывал, - с независимым видом сказал Гриша. - Ты же в прошлый раз в таком уравнении с двумя неизвестными сделал ошибку...
- В прошлый раз сделал, а на этот раз выучил и не сделал!
Тут вмешался учитель и прервал их спор.
А после уроков, когда Гриша и Лёня шли домой, в соседнюю3 деревню, тот спор дал о себе знать снова.
Ребята торопились засветло миновать густой, дремучий лес. Неделю назад отец Лёни встретил тут волчью стаю.
Гриша шёл впереди. Лёня, который летом упал с груши и сломал ногу, прихрамывал2 с палочкой сзади. Идти было трудно. Выла и заметала дорогу метель. Уже смеркалось, а оставался ещё добрый отрезок нелёгкого пути.
- Давай отдохнём немного, у меня нога болит, - сказал Лёня.
- Дома отдохнёшь, мы из-за твоей ноги в лесу будем ночевать? - не останавливаясь и не оглядываясь, буркнул Гриша.
- Ну и можешь идти...
Лёня бросил портфель на снег, сел на него и вытянул больную ногу.
Впереди, в седой завывающей вьюге, едва заметна была фигура друга.